При попустительстве галерей «Риджина» и «Кринцингер» Центральный дом художника атаковали безумно веселые и весело безумные объекты модного австрийского художника и скульптора Эрвина Вурма. Если коротко, то все пластические опусы художника проходят по ведомству «вещи не в себе». Входишь в вестибюль ЦДХ, а там выгнутый змеей микроавтобус. Ну вот совершенно узнаваемый микроавтобус, да только ближе к центру поворачивающий корпус, будто уж хвост. Рядом подиум, на котором неподвижно лежит девочка с банкой краски на лбу. Поодаль стоит мальчик с надетым на голову ведром. У ног его еще одна девочка, засунутая в коробку, словно ассистент у фокусника. И вот думаешь про себя: как же здорово Вурм манекены эти слепил. Наверное, пластик какой-то модерновый, лучше, чем у известного производителя гиперреалистических жутких кукол Рона Мьюика. Ведь и каждая жилка на руке пульсирует, и волосики на коже мягонькие, и пальчики вот-вот зашевелятся. Ой, вот они и шевельнулись. И мальчик, и две девочки ни из какого не из пластика. Самые что ни на есть живые и теплокровные. Они участники проекта «Одноминутные скульптуры», который сопровождает все выставки Эрвина. Участником может стать любой. Необходимо просто принять правила и, как в детской игре, замереть в самой странной, абсурдной позе.
Минуя холл с учащенным пульсом после шоковой встречи с живыми статуями, попадаешь в главный зал второго этажа, где психопатический мир Вурма дает по шарам совсем уж нешуточно. На огромную белую платформу можно зайти, только сняв обувь. Туфельки, ботинки и кроссовки выстраиваются в ряд у края подиума и тоже образуют абсурдистскую мизансцену. А на самом подиуме собрано то, что можно охарактеризовать одной фразой «Хармс отдыхает». Манекен бюргера, раздувшегося, словно воздушный шар, бюргер, превратившийся в гамбургер, растопленный, словно свеча, макет музея Гуггенхайма в Бильбао, настоящий катерок, стекающий с этажерки каплей, металлический человек без головы, зато с острым горбом на спине (его ударила зависть)… Режиссируя свой театр «с приветом», Вурм сбивает с толку, нарушает логику именно там, где подвоха совершенно не ждешь. Люди у него становятся вещами, а вещи страдают ну абсолютно человеческими телесными недугами. В центре зала стоит белый дом с красной крышей. Он болен ожирением. У него одышка. Если зайти внутрь — можно с ним поговорить. Вместо одного из окон — экран. На экране фасад-лицо дома. Стены — щечки. Окошки — глазки. Вход — ротик. В жанре аниме жирный домик, пыхтя и надувая щеки, рассуждает о границах искусства, жизни, одушевленных материях и нет. «Вещь не в себе», — как и было сказано.
В других залах и коридорах второго и третьего этажей крутят видеофильмы о банковских менеджерах, засунувших ручки в нос, о превращении путем простого постукивания молотком металлической посуды в абстрактную скульптуру, о заехавшей на стену дома машине… Ролики дополнены инсталляциями. Своенравный автомобиль закинул два колеса на панель выставочного зала. Так и завис. Подоконники облепили фотографии с вурмовскими психованными объектами.
Глядя на все это, понимаешь, насколько органично присутствие безбашенного вурмовского мирка в залах Центрального дома художника. Когда пространство всех залов свободно, не перегорожено обычными ярмарочными ширмочками, есть шанс оценить, как здорово архитектор Дома художника Николай Сукоян сервировал место именно для экспозиции хорошего монументального жанра. Ведь Эрвин Вурм мыслит прежде всего как скульптор. Он ловит мир на фрейдистских оговорках, фиксируя корчу большой формы, кривляние до колик в животе планетарных основ: пространства и материи. И очищенный от повседневной ярмарочной шелухи свободный, распахнувшийся в мир огромными окнами Дом художника подыграл Вурму не хуже какого-нибудь продвинутого зала в Лондоне или Нью-Йорке. Светло, просторно, никакой декоративной мельтешни. Пластическое лицедейство Вурма воспринимается в ЦДХ гиперобъемно, смачно. Так же, как в прошлом году воспринималась выставка отечественного мастера монументального жанра и монументальных идей Олега Кулика. А ведь кто-то посягает на Дом художника и желает заменить его на очередную поделку в духе Фаберже — гостиничный комплекс «Апельсин» Нормана Фостера. Собственно, тем, кто вопреки здравому смыслу мечтает уничтожить центр культуры, променяв его на денежный мешок в форме порезанного на дольки апельсина, советую прийти на выставку Эрвина Вурма. Судороги «вещей не в себе» действуют как терапия. Прочищают мозги и освобождают от комплексов в отношении славы и денег. Пока не поздно — лечиться надо!
// Время
